Миниатюры
new
Рассказы
Повести
Мой дневник
|
Поцелуй Родена (Романчик)
21Давайте отдадим себе отчет, что являет собой муж, и что — любовник. Муж — это практически родственник, как отец или брат, с которыми женщина связана всяческими обязательствами — моральными и материальными. Он образуется вследствие возникших некогда любовных и дружеских отношений, в коих первые с течением времени все более уступают место вторым, — это общее место любого брака: страсть тает, а долг остается и, в лучшем случае, он подкреплен пониманием и ответственностью.
Любовник — это тот, кто женщину страстно хочет, и более ничего: никаких детей, никакого имущества, никакого чувства долга, которые, как сорняки, мешают расти нежнейшему и капризнейшему цветку любви — трогательному порождению природы, а не семейного кодекса и брачного контракта.
У меня есть ощущение, что замужняя женщина в своем мироощущении с годами дрейфует к модели семьи, усвоенной ею в детстве: муж, олицетворяющий собою стабильность и надежность, занимает место отца; а ее личная жизнь постепенно все более обособляется, как это происходит у девочек-подростков. Естественно, приходит и «первая влюбленность», о которой родители узнают последними. А там не за горами и «первый поцелуй». Тот отец, который стремится удержать девочку около себя, применяя цепь, палку и клетку, поступает глупо — он идет против природы.
Эта несложная мысль пришла ко мне как прозрение. Могу сравнить свое открытие с откровением, постигшим меня много лет назад, — тогда я внезапно понял, что маленькие девочки, к которым меня влечет удивительно сильно, не предназначены для того, чтобы внедрять эрегированный половой член им во влагалище, — достаточно просто вылизывать их с ног до головы и отпускать на волю — резвиться, играть в классики и плести веночки из полевых цветов...
Любовник (любовница), то есть, собственно, феномен измены, столь же необходим нашему браку, сколь вода и солнце необходимы растению, без чего оно будет медленно увядать. Это может показаться кощунством, если вы вместе сравнительно недавно — год или даже три, — но когда вашему браку семь лет, взгляд меняется. Или, лучше сказать, должен меняться. В противном случае брак треснет, как фарфоровая чашка, не желающая деформироваться, — это часто происходит как раз на восьмом году супружеской жизни. Пластичность — вот то свойство, которого недостает нашей морали, чтобы обеспечить устойчивость семьи.
Наш союз с Мартышкой прочен потому, что пластичен. И наплевать мне на то, что временами я схожу с ума от собственной ревности, — меня преследует желтый цвет ее измен, напоминания о которых разбросаны повсюду…
Мы гуляем по лесной дорожке и выходим на широкую просеку, заросшую полевыми цветами: наивно-розовый иван-чай, застенчиво-ультрамариновый колокольчик, густо насыщенный ядовитый желток пижмы.
— Какая прелесть! — в восторге щебечет моя девочка. — Я соберу вот этих желтеньких цветочков, развешу пучками в баньке. Родя сказал, что от них мыши дохнут. Забыла только, как называются.
— Точно, мыши? — с сарказмом переспрашиваю я. — Впрочем, давай. Проверим. Ты, кстати, не помнишь, в детстве у тебя не было ночной пижамки такого цвета?
— Была, да! Лет в десять-одиннадцать! А ты откуда знаешь?!
— Приснилось, — тихо отвечаю я, входя в образ Армена Григорьевича. Хорошо, что Мартышка сегодня в форме — надела на прогулку коротенькую белую юбку с белыми трусиками. А сверху, разумеется, желтая футболка без лифчика. В цвет пижмы обыкновенной. — Иди ко мне, солнышко…
Я нагибаю ее у поваленной сосны, и мы с моей девочкой упоительно «греем червячка», «мнем камушек» и, в завершение, «катаемся на велосипеде», одновременно разучивая мнемоническое правило на запоминание лекарственного растения: «Желтая пижма, ночная пижама. Мышки боятся, уверена мама».
Потом мы, наивно-розовые, как цветы иван-чая, лежим на пригорке, омываемые теплым июльским ветром, полноправно хозяйствующим на просеке. Треск коронного разряда на высоковольтных проводах путается со стрекотанием кузнечиков. Я на секунду открываю глаза и понимаю, что моей Мартышки нет рядом, — она исчезла, даже если и была только что. Собирает желтые цветы, видимо, — приходит догадка. — Желтые цветочки для меня, любимого. Да. Вполне вероятно. Я закрываю глаза и снова засыпаю...
|
|