Миниатюры
new
Рассказы
Повести
Мой дневник
|
Поцелуй Родена (Романчик)В последнее время я нередко получаю от моих читательниц письма с вопросом: «Чем удивить мужа в постели?»
Подозреваю, что на самом деле вы озадачены тем, как реанимировать остывшую с годами страсть. Вот мой рецепт. Представьте себе, что отдаваясь мужу, вы изменяете ему с его другом. Можете даже в пылу страсти назвать его чужим именем. В смысле, мужа. Если, конечно, сможете. Это опасные игры, но если вам удастся подсадить своего любимого на «желтое», игра стоит свеч. Подробности ниже...
1 Это было больно и сладко одновременно — отпускать ее от себя. То же чувство испытывает отец подросшей дочери, папочка, папка, папуля, который всё видит и всё понимает: его девочка влюблена. Она же для него вся как на ладони: вот приходит он, веселый, энергичный, с сияющими глазами, молодой, упругий, готовый на подвиги, — и она млеет. Она восхищена.
Нет, она не просто восхищена, она переполнена восхищением, она разбрызгивает его на всех, а от меня ее глаза буквально требуют, чтобы я разделил ее чувство приятия, или даже больше, трогательного умиления этим чудесным, удивительным, очаровательным, смешным — разумеется, в самом сердечном смысле этого слова, когда просто нельзя смотреть на него без улыбки, — нашим другом, нашим славным рыжим мальчуганом, нашим Роденом. Господи, конечно же, я разделял.
Он был действительно местами хорош: нередко остроумен, иногда небанален и всегда чертовски жизнерадостен. Легкий на подъем, любопытный, не жадный до денег и жадный до мысли, он мог бы стать и моим другом — допускаю, — но в роли друга семьи лучшей кандидатуры невозможно было даже вообразить. Поэтому она, изменяя мне с ним, поступала при этом совершенно правильно, поскольку вела себя в согласии со своей женской природой. Более того, я своими руками бессознательно подталкивал ее к нему, в точности, как папа дочку: ну, давай, ты у меня уже совсем взрослая…
Но мог ли я представить семь лет назад, — когда она не отходила от меня ни на шаг, а в противном случае, удаляясь на шаг, скучала, томилась и ныла, — что в один прекрасный день моя девочка прибегнет к маленьким женским хитростям, чтобы сбежать от меня с ночевкой?! О, какое коварство! Разумеется, все это под самым благовидным предлогом: уехать с дачи в городскую квартиру накануне, чтобы на другой день встать в шесть утра с целью успеть на какую-то редчайшую, но удобнейшую электричку!
Моей первой реакцией было нормальное мужское — если не сказать козлиное — упрямство, примитивное желание исподволь помешать её вероломному плану: а давай, милая, поедем вместе; я найду себе дело в городе, уж ежели всё так складывается — не очень удачно как бы. Ууу, что мне было в ответ! Я потом целые сутки жалел, что позволил себе столь открытое выражение своего чувства, силясь избежать переживаний по поводу ее возможной неверности: это вызвало у нее мигрень, крапивницу, беспричинный гнев, граничащий с откровенным хамством, — словом, все симптомы раздосадованной суки, план которой попал под угрозу, — она негодовала.
Она негодовала и неистовствовала буквально физиологически, причем поводы этого ее состояния я находил совершенно опереточными, в то время как реакцию наблюдал искреннюю и яркую — так девочка-подросток сердится на родителей, не отпускающих ее с ночевкой на дачу к однокласснице: она топает ногами, запирается в ванной, угрожает бог знает чем, дико кричит, потом горько плачет, а затем опять кричит еще более страшно.
Разница была лишь в том, что моя жена не формулировала причину своей драмы, — она говорила, что перегрелась на солнце и хочет окунуться, что надо немедленно ехать купаться, что у нее болит голова, что ей надо было сразу принять душ, но она думала, мы поедем на озеро, и просто ждала, пока я закончу что-то, а я все копался и не заканчивал это свое что-то, и она уже больше не может, и весь день у нее насмарку и, вероятно, весь год и вся жизнь…
|
|