сегодня 7 июля, четверг. Но и это пройдет... Впрочем, я лгу.


Disclaimer · Новости · Отзывы · Ссылки ·
Контакты · Добровольные пожертвования

Мой дневник

Мой дневник




Поставьте к себе на сайт баннер:

Код:
<a href="http://alokis.com" title="Алеша Локис. Запретные влечения"><img src="/Images/banner88x31a.gif" alt="Алеша Локис. Запретные влечения"></a>
еще варианты:


Мои друзья:

Белые крысы



123 5678910111213141516

4

В Энск, который мне хочется назвать теперь Ивановым, я возвращался так, как возвращаются в детство, ибо здесь путником движет не столько план, сколько тяга. Ностальгия касалась всего: ночного перрона, плацкартной толчеи, разномастного пассажирского сброда с его незамысловатым говором и обескураживающим бытом и даже по-деревенски раннего прибытия к обшарпанному зданию вокзала.

Городок дышал утром; любовно выкрашенные в разные цвета кривенькие домишки рядом с пыльно-серыми пятиэтажками казались полевыми цветами, выросшими под бетонным забором; пахло зеленью, дымком и чем-то еще — беспечным, пьянящим, русским — я в очередной раз подумал о перемене места жительства.

В привокзальном киоске я спросил карту города, и к моему удивлению таковая нашлась, правда, в виде приложения к увесистой краеведческой книжке, — тем не менее, я купил предложенный комплект и отправился завтракать в привокзальный же буфет, где заказал кофе и порцию творога со сметаной. Кофе оказался несносным — вероятно, желудевым, — зато молочные продукты были выше всяческих похвал, и я повторил заказ, заменив кофе чаем. Когда перееду, кофе придется возить из Питера, — помимо воли отметилось на задворках сознания.

За чаем, я развернул карту и сориентировался, — прежде меня встречали с машиной, и в знании местности не возникало необходимости. Вот зеленый косоугольник кладбища, вот храм, куда я заходил в прошлый раз, а вот и Коммунистическая улица, — всё понятно. Как-то так, примерно, я шел через дворы от завода, обозначенного тут глухим серым полем, а значит, не обозначенному никак; вот рынок, вот хлебозавод, вот квадратик притворившегося сквером бомбоубежища, где я обедал хлебом с молоком, покачиваясь на подвесной скамейке, — мне нравилось находить уже знакомые места, глядя на городок с высоты полета аэроплана, — место становится родным, если потоптал его ногами, понюхал носом, удивился глазами цвету придорожной грязи и улыбнулся губами случайно подслушанной фразе — только так, не иначе. Не понимаю туристов, путешествующих на экскурсионном автобусе — в нем же кондиционированный воздух и резиновый пол с пупырышками! Не лучше ли тогда уж посмотреть National Geographic, сидя у себя дома в привычном кресле?..

Мои размышления были прерваны подсевшим гражданином, который, прижимая руки к груди, обратился хриплым полушепотом:

— Прошу простить, не найдется ли восемь рублей?.. На билет не хватат…

Я оглядел просителя и признал в нем бомжеватого старца, которому в прошлый раз отвалил червонец от щедрот душевных.

— Куда едешь-то, батя? — спросил я.

— Дак в Ленинград, — промямлил он неуверенно, обнажив беззубый рот.

— А как же ты там-то перебьешься? В Ленинграде жизнь нынче дорогая!..

Он не нашелся, что ответить, а только махнул рукой и переспросил:

— Дак чего, есть у тебя? Я три дня не жрамши…

Я поставил перед ним свой не выпитый кофе, и пока он жадно лакал горько-сладкую жижу, обняв бокал озябшими ладонями, купил ему творог со сметаной.

— Кушай, батя… А что, заработать теперь — совсем никак?

— Дак работал я… Сторожем при заводе. Уволили. По пьяни, короче… За прогулы. Пью я, понимаш… Канешна, пью! А как не пить? Пенсию насчитали — восемьсот тридцать рэ, ети ее мать!.. А я воевал…

— Бать, а огородик-то есть хотя бы? Картошечка, лучок-чесночок…

— Дак есть, а как жы! Без его я бы давно ноги протянул, — отвечал он, вылизывая блюдце. — У меня в центре квартира, а на речке, вона, три километра отсюда, дом рубленый… и банька… Мамка моя в ём жила, пять лет, как схоронил…

— Сколько ж ей было-то?

— Девяносто четвертый год шел, царство ей небесное…

Я испытал очередной приступ уважения к праведной деревенской жизни.

— Тебя как звать-величать?

— Иван, — представился он, смущаясь.

— А я Алёша, — сказал я, протягивая руку.

— Значится, Лексей, Лёша? — переспросил он, смущаясь еще более.

— Нет. А-лё-ша, — произнес я по слогам, пожимая его ладонь, смуглую и твердую. — Алёша, никак иначе.

— Угу-угум, — мычал он, бессмысленно улыбаясь; вероятно, он считал, что так зовут только детей.

— Значит так, Иван, — продолжил я, складывая карту. — Я тут у вас в командировке, на пару дней где-то. Ты ведь человек свободный, показал бы мне здешние красоты! В долгу не останусь, разумеется…

Да какой там в долгу, барин, — не сказал он вслух, но сообщил мне текст мысленно, преданным собачьим взглядом. — Весь я ваш, с потрохами!

Вместе мы дошли до речки, где Иван поведал мне о заветных рыбачьих местах, показал остатки затопленной средневековой плотины, по которой можно перейти реку вброд, провел вдоль берега исчезающе узкой звериной тропой до своего дома и принялся хвастать тем да сем.

— Мамка-то бывало как баньку стопит в субботу, дак мы с братаном забуримся и аж часов до трёх ночи паримся… Тока туда-сюда шастаем — с полка да в речку… А теперя виш, мамка в земле… Мостки сгнили… И лодка дырява.

— А батя-то твой?.. — осторожно начал я.

— Батя мой в сорок пятом погиб. Войну прошел батя, Берлин взял, домой вернулся, братана мне заделал, мине-то уж пятнадцать было, я помню… Картошку-то весной посадил батя, а накопать не успел — забрали его в августе сорок пятого… СМЕРШ порешил…

— А брат твой жив?

— Брата Васю прошлый год бандиты зарезали. Рядом с мамкой схоронил… Говорил ему, не записывайся фермером!.. Рукой махнул… Мож, по стопарику, а?..

Пришлось составить Ивану компанию — скорее, формально, — он зазвал меня в дом и достал из чулана пыльную бутыль с остатками самогона. За разговорами подошло время обеда, но в доме у Ивана, кроме прошлогодней свеклы, не было ни шиша. Мы сходили на рынок, купили красивый шматок парной говядины и сварили шикарный борщ. Отобедали. «Как при мамке», — чуть не плача, прошептал Иван. Когда тарелки были свалены в тазик под умывальником, я разложил на столе карту, и хозяин, водя по ней жирным пальцем, рассказал мне об Энске много такого, чего я наверняка не нашел бы в толстой краеведческой книжке, — я пожалел, что не записал это на диктофон.

Прощание наше было трогательным. Помимо душевных слов, а более взглядов, выказывающих благодарность и всяческое приятие, Иван показал мне тайничок, где хранился ключ от входной двери, заверяя, что даже в его отсутствие я могу хозяйничать тут по своему усмотрению и жить сколько влезет. Напоследок мы обменялись телефонными номерами: он дал квартирный, а я мобильный.

— Надумаешь продавать свою недвижимость, ты мне позвони, — сказал я и положил на стол под вазу с вербой немного денег. — Не на пропой души, Иван. Но здоровья ради…


123 5678910111213141516

Архив новостей

02.05.13 Безусловная польза регулярной половой жизни
09.03.09 Anastasia Chernyavsky Photography
08.03.09 Алиса в Коробке со специями
07.03.09 Весна. Истома... Секас?
06.03.09 Феи и эльфы на ладони
Disclaimer · Новости · Отзывы · Ссылки · Контакты · Добровольные пожертвования
Митя и Даша · Последняя жизнь · Чепухокку · Электрошок · Пазлы · Процедурная · Божья коровка · Лолка · Доля ангела · Эффект бабочки · Эбена маты · Андрей Тертый. Рождество · Хаус оф дед · Поцелуй Родена · Белые крысы · Маслята · Смайлики · Три смерти · Ехал поезд запоздалый · Гиперболоид инженера Яина · Стилофилия · Школьный роман · Родинка · Лихорадка Эбола · Красненькое оконце · Версия Дельшота · Смертное ложе любви · Bagni Publici · Смерть Междометьева · Пелевин и пустота · Сладкая смерть
В оформлении использованы работы: САЛЛИ МАНН, ТРЕВОРА БРАУНА, ДЖОКА СТАРДЖЕСА, РЮКО АЗУМЫ, СИМЕНА ДЖОХАНА, МИХАЛЬ ЧЕЛБИН и других авторов, имена которых нам не известны, но мы будем признательны, если вы сообщите их в редакцию сайта.
Copyright © , 2008-2018.
При использовании текстов прямая активная ссылка на сайт обязательна.
Все права охраняются в соответствии с законодательством РФ.