сегодня 15 сентября, понедельник. Но и это пройдет... Впрочем, я лгу.


Disclaimer · Новости · Отзывы · Ссылки ·
Контакты · Добровольные пожертвования

Мой дневник

Мой дневник




Поставьте к себе на сайт баннер:

Код:
<a href="http://alokis.com" title="Алеша Локис. Запретные влечения"><img src="/Images/banner88x31a.gif" alt="Алеша Локис. Запретные влечения"></a>
еще варианты:


Мои друзья:

Три смерти



1234 678910

5

Этюд второй

Дочке на день рожденья Леон глубокомысленно подарил шахматы. Имея в смысле глубокую мысль: одиннадцать лет как-никак — пора учиться думать на несколько шагов вперёд, овладевать искусством военной хитрости, приобретать навыки стратегического планирования и тому подобные. Она ещё столь легкомысленна, ветрена, отчасти даже пуста — его маленькая красавица. Вся видно в мать — шалопайку, едва ли не шлёнду, сущую стрекозу.

В дочкиной матери Леон Смыслов разочаровался так же быстро, как и очаровался ею: всё случилось в течение каких-то полутора лет — завязка, оперативное развитие и развязка. Дебют и эндшпиль без миттельшпиля — без затяжной позиционной игры, минуя, так сказать, основную часть партии. И вот уже десять лет он обретался в роли приходящего папы: раз в неделю, четыре в месяц, полсотни в год. А по тринадцатым числам он посылал в оставленную семью надлежащие алименты — известный процент от зарплаты. К дочери же Леон приходил каждую пятницу, сразу после работы, так что получалось как раз к ужину. Втроём они перекусывали, и он отпускал бывшую жену на гулянку, которая продолжалась бывало до следующего вечера, а сам оставался пасти дочь.

Пока Эмми была маленькая, она обожала играть с папкой в прятки. Причём водить должен был исключительно он. Ей же нравилось находить в доме разные укромные местечки и, законопатившись в очередную мышиную щель — читай: кроличью нору, — затаить дыхание и слушать, как вечный вода досчитает до положенных пятидесяти, произнесёт обязательную присказку — кто не спрятался, я не виноват; кто за мной стоит, тот в огне горит; кто по бокам, тому по щекам, — и начнёт шумно проверять места возможного нахождения мышки, открывая со скрипом шкафы, шаря под столами, столиками, тахтами и диванами — всем квартирным имуществом, которое папа по-старинке иногда обзывал обстановкой.

И он искал её таким образом в обстановке квартиры, как правило долго не находя, точнее, находя всё что угодно, но только не то, что является его дочерью, а только напоминает о какой-то иной его жизни — возможной, альтернативной, не состоявшейся — не прожитой в этом доме вот уже пять лет, потом семь, потом девять и вот, наконец, одиннадцать. Когда же дочь — тоже наконец — находилась, чаще всего обнаруживая себя каким-нибудь шорохом, выдающим волнение нетерпения, он ловил её тельце ностальгически нежно, обнимал, тискал, носил на руках, как если бы вкладывал в это их соитие всю дельту эль своей инстинктивной любви, которая накопилась за неделю. А может, и за все пять лет, потом семь, потом девять и вот, наконец, одиннадцать.

И Эмми тоже была словно киска, как тот котёнок, когда катается на спинке, подставляя животик, грудку, растопыривая всячески лапки — не просто подставляя, но пододвигая себя под ласки — молча или чуть-чуть похохатывая, тихой струйкой ручья журча: нашёл-речушку-испей-водицы. Тем более что вечный вода. Родственное. Кровно-влажное до самых что ни на есть кроватных ласк. Если же окунуть вёсла нашего плавного повествования в великую реку народных сказаний, то сплошь и рядом героя искушают там подобными предложениями: то яблонька — отведай яблочка моего наливного; то тот же ручей — испей водицы моей родниковой; а то и сама коровка-бурёнка — отведай молочка моего парного, но прежде меня подои. И лишь после этого указано бывает путнику, куда дальше путь держать.

Эммочка указывала тоже: после пряток её следовало нести в ванну, дабы совершить большое вечернее омовение. Надо сказать, после пыльных подкроватных закутков это было совсем не лишним: иной раз из пушистых дочкиных волос папа вычёсывал и кошачий подшёрсток, и гусиные перья, а как-то раз ему попалась тонкая золотая цепочка с маленьким крестиком — подарок Леона бывшей его ненаглядной, давно поставившей на крестике большой крест. Как и на самом муже, впрочем.

Теперь мать Эммочки занималась исключительно личной жизнью. О дочери, правда, она заботилась — более или менее неустанно: девочка всегда была модно и чисто одета, хорошо причёсана, а в кармашке её всенепременно лежал глаженный носовой платок. В этом своём чистоплюйстве — к слову сказать, вполне милом — мамаша исходила из собственных установок — образчиков поведения, внушённых ей в своё время её родителями в пакете с моральными правилами девичьей чистоты и чести, которую беречь, ясное дело, смолоду, а при опасности чуть ли не съесть, что она сама, вероятно, и сделала лет примерно в пятнадцать, едва представился подходящий случай в спортивно-оздоровительном лагере, после чего её понесло практически по наклонной: она летела, не останавливаясь на достигнутом больше, чем на неделю, пока — на счастье или горе своё — не ушиблась о верстовой столб, звавшийся Леоном, возле которого она промаялась целых полтора года, родив, правда, очаровательную дочь, имя коей было категорически предопределено: Эммануэль, — ни о каких там аннах с мариями родительница и слышать не хотела.

Вероятно потому, что по паспорту сама она числилась Клавдией, хотя представлялась завсегда Ксюшей. Натруженный опыт этих её многолетних обманов был реализован таким образом в наименовании ребёнка, судьба которого, как правило, представляется предкам как собственная, только декорированная более дорогими побрякушками. В идеале, конечно — самыми дорогими из существующих, что называется, в природе. В природе же матерей, как водится, научить дочурку всем премудростям женской нелёгкой профессии — самой, понятно, древней: уметь продать себя по максимальной цене.

Клавдия частенько ловила себя на том, что, засыпая, репетирует уроки, которые она когда-нибудь — в некотором отдалённом будущем — преподаст своей повзрослевшей уже девочке, счастливой обладательнице маленьких упругих грудок, круглой крепкой попки и наглой стервозной улыбки, двойной красной линией подчёркивающей шалый взгляд, — такой она видела маленькую покуда Эмми лет этак через десять. На текущем же этапе её развития мать блюла строгость — если не монастырскую, то, по меньшей мере, пионерскую, — дабы не распушила хвост раньше времени.


1234 678910

Архив новостей

02.05.13 Безусловная польза регулярной половой жизни
09.03.09 Anastasia Chernyavsky Photography
08.03.09 Алиса в Коробке со специями
07.03.09 Весна. Истома... Секас?
06.03.09 Феи и эльфы на ладони
Disclaimer · Новости · Отзывы · Ссылки · Контакты · Добровольные пожертвования
Митя и Даша · Последняя жизнь · Чепухокку · Электрошок · Пазлы · Процедурная · Божья коровка · Лолка · Доля ангела · Эффект бабочки · Эбена маты · Андрей Тертый. Рождество · Хаус оф дед · Поцелуй Родена · Белые крысы · Маслята · Смайлики · Три смерти · Ехал поезд запоздалый · Гиперболоид инженера Яина · Стилофилия · Школьный роман · Родинка · Лихорадка Эбола · Красненькое оконце · Версия Дельшота · Смертное ложе любви · Bagni Publici · Смерть Междометьева · Пелевин и пустота · Сладкая смерть
В оформлении использованы работы: САЛЛИ МАНН, ТРЕВОРА БРАУНА, ДЖОКА СТАРДЖЕСА, РЮКО АЗУМЫ, СИМЕНА ДЖОХАНА, МИХАЛЬ ЧЕЛБИН и других авторов, имена которых нам не известны, но мы будем признательны, если вы сообщите их в редакцию сайта.
Copyright © , 2008-2018.
При использовании текстов прямая активная ссылка на сайт обязательна.
Все права охраняются в соответствии с законодательством РФ.